Шилка и Нерчинск не страшны теперь

[tomtar]

   М.Морозова "В горах Забайкалья"
   Детгиз 1963
   рис.Д.Гершаника
   формат 84x108 1/32
   тираж 65 000

Об авторе этой книги нашлось всего несколько строк: Морозова Мария Андреевна, беллетристка. Авт. сб. «Этюды» (Владивосток, 1920). Сотр. владивостокских изданий во время Гражд. войны. Жила в Ленинграде. Авт. пов.: «В горах Забайкалья » (1963) и «За горой всегда долина» (1968); рассказов: «Между двух огней» сб. (М.-Л., 1926) – в соавт. с С.Кочетковым, «Друзья» (М.-Л., 1926), «В половодье» (М.-Л., 1927),«Желтый бой» (М., 1927), «На Алтае» (М.-Л., 1930), «У стен Китая» (М.-Л., 1931), «Лебяжьи шапки» Сб. (М.-Л., 1931).
Наверное, больше можно узнать из самой повести - не приходится сомневаться, что книга автобиографична. Это достаточно традиционный рассказ о детстве, относительно благополучном, хотя и не без своих горестей, но привлекает он не столько событиями в жизни Маринки Морзиной, сколько обстановкой, в которой прошло ее детство. "В горах Забайкалья" - интересные очерки быта на рубеже столетий в весьма своеобразном краю.



Маринкино детство начинается в казачьей станице Калга недалеко от границы Китая. В версте от станицы бурятские юрты, подальше - казачьи заимки с загонами для скота. За сопками - Китай. Калгинские казаки – потомки яицких казаков, участников Пугачевского восстания, сосланных в Сибирь. На новом месте казаки обжились основательно, просторно и крепко и теперь несут дозорную службу на границе.

Время действия в повести никак не датировано, но из ее расширенного варианта "За горой всегда долина", вышедшего в издательстве "Советская Россия" пятью годами позже, становится ясно, что это 1890-е годы.

Казачьи обычаи и привычки, праздники и повседневность описаны со счастливым упоением. Чувствуется, что автору дорога и памятна каждая подробность. К сожалению, об иллюстрациях в повести можно сказать только то, что они есть. Поэтому позволю себе прибегнуть к фотографиям более или менее близкого времени.






Калга. Казачья семья перед домом (отсюда)



Семья забайкальского казака























Безоговорочно счастливое станичное детство продлится недолго: Маринку и ее старшую сестру отправляют к родне в Нерчинск, где девочки должны пойти в прогимназию.

Дорога в Нерчинск для Маринки, никогда не выезжавшей из станицы, - путешествие в другой мир, незнакомый и грозный. И начинается он суровой приметой: огромный каменный дом, поразивший девочку, оказывается тюрьмой.






Учеба в гимназии дается Маринке непросто, но вместе с рутиной не всегда приятных занятий в ее жизнь входят удивительные, небывалые вещи: рождественская елка, детские праздники.














Гимназисткам устраивают экскурсию в роскошный особняк Бутина, жемчужину Нерчинска, настоящий дворец с элегантными интерьерами, оранжереей и уникальной коллекцией предметов искусства. Американский журналист Дж.Кеннан, посетивший Нерчинск в 1886 году, так описал свои впечатления: "Попасть в этот замечательный дворец было для меня настоящим чудом. Когда я увидел в роскошном зале самое большое зеркало в мире, я стал протирать себе глаза, чтобы удостовериться, что я не сплю. Кто бы ожидал найти в глуши Восточной Сибири такой богатый дом с паркетными полами, шелковыми занавесями, дорогими обоями, с мягкими персидскими коврами, позолоченной мебелью, крытою атласом, старинными фламандскими картинами, статуэтками, галереей фамильных портретов, писанных знаменитым художником Маковским, с оранжереей, состоящей из померанцевых деревьев... ". Что уж тут говорить о девочке, никогда не видевшей не только оранжереи, но даже обычных цветочных клумб - дома, в Калге таким баловством не занимались.























Но вскоре ученье приходится прервать: матери нужна помощь по дому. Маринка опять отправляется в путь, но не в родную Калгу, а в Усть-Кару, где ее отец получил место заведующего винным складом. Путь будет долгим и увлекательным:на плоту по Нерче, потом вниз по Шилке с маленькими прибрежными деревнями и большими колесными пароходами до места, известного как Карийская каторга.


Пароход на Шилке














Каторжные тюрьмы были расположены вдоль по Kapе; всех их было семь: усть-карийская, новая, политическая („отряд"), нижняя, средняя, верхняя и амурская. Подле тюрем - общие помещения для вольнокомандцев (зимовья) и частные избушки. Каторжники на Kapе были заняты добыванием золота в разрезах вдоль Кары, под руководством горной администрации. Любопытные заметки о внутреннем устройстве ссыльно-каторжной жизни оставил инспектор каторжных тюрем Альфред Кейзерлинг.

В течение тридцати лет Кара была центром Забайкальской каторги, но ко времени, о котором идет речь в повести, Карийская каторга прекратила свое существование, тюрьма была переведена в Акатуй, работы на истощившемся прииске свернуты. Маринка знакомится с недавним прошлым Усть-Кары по рассказам бабушки Улиты.









Вид Усть-Кары

















Положение политических ссыльных в Каре разительно отличалось от традиционных представлений о каторжной жизни. В обширном труде М.Н.Гернета "История царской тюрьмы" судьбе Карийских политкаторжан посвящена отдельная глава:
"При некоторых из этих тюрем были поселки с домиками частных владельцев. В поселках жили и те заключенные, которые были отпущены в вольную команду. Для политических заключенных пребывание в вольной команде не было связано с обязанностью каторжного труда, а общий режим их жизни давал им возможность заниматься различными работами по собственному желанию, общаться друг с другом и выходить за пределы поселка.
В самой тюрьме жизнь проходила разнообразно, насколько это было возможно. Заключенные вели между собой политические споры и издавали свой рукописный журнал под названием «Кара и кукиш», а позднее еще и шуточный «Листок объявлений». Kамеры не запирались. Происходили усиленные занятия различными науками, чтением, пением, разведением огородов и цветников. Развлекались игрой в шахматы, в городки, а зимой катанием с гор. Иногда летом устраивали чаепитие на дворе за общим столом. Узники не носили оков, не были заняты каторжными работами.
Во второй половине 80-х годов политические каторжане на Каре могли с гордостью указывать на свою библиотеку, на «рабочую академию» с научными занятиями и лекциями по разным отраслям знаний, на свой хор, который пел хоровые партии из опер..."
Кстати, автор фотоальбома "Типы и виды нерчинской каторги" Алексей Кириллович Кузнецов (1845-1928) сам был таким политкаторжанином: как член нечаевской организации “Народная расправа” и непосредственный участник убийства студента И.И.Иванова (1869), обвиненного Нечаевым в предательстве, Кузнецов был приговорен к 10 годам крепости, замененным каторжными работами, затем поселением в Сибири.



Группа анархисток в Мальцевской женской политической каторге


Мальцевская. За чаем




Относительно вольному существованию Карийской политической каторги положило конец событие, известное под названием Карийской трагедии 1889 года. Это о нем говорит бабушка Улита: "Десять человек отравилось политичных-то..."

В 1888 году карийскую каторгу посетил приамурский генерал-губернатор Корф. Во время посещения политзаключенная Ковальская отказалась встать перед Корфом и на замечания последнего ответила дерзко. За этот поступок Ковальская по приказу Корфа была переведена из Усть-карской тюрьмы в Читинскую, где должна была содержаться в одиночном заключении. В знак протеста её подруги устроили несколько голодовок, требуя смены руководства тюрьмы. В конце концов, одна из них, Надежда Сигида, ударила жандармского офицера. За подобное оскорбление полагалось наказание розгами. Сигиде присудили 100 ударов. После этого политзаключенные карийской каторги в знак протеста совершили массовое самоубийство. Сигида и три ее подруги приняли смертельную дозу морфия. В мужской тюрьме пытались отравиться 16 человек, но смертельных исходов было только два.
Эти события вызвали большой общественный резонанс, в результате правительство было вынуждено запретить применение телесных наказаний в отношении женщин. Политическая тюрьма Карийской каторги была ликвидирована, заключённые были переведены в другие тюрьмы. В 1930 году художник Николай Алексеевич Касаткин написал картину, посвящённую этим событиям.


Николай Касаткин "Сигида (Карийская трагедия)"


Усть-Кара для Маринки тоже оборачивается тюрьмой: она превращается в няньку и бесплатную прислугу в собственном доме, ей даже не позволяется выходить со двора. Мать словно мстит девочке за свои несбывшиеся мечты: "Я вот училась, да что толку - все равно коров дою, свиней кормлю." Живой, непосредственной Маринке нет сил терпеть. Как же так жить: все мыть, нянчиться, стирать... Непокорный нрав прорывается то насмешливой местью "правильной" сестре, то праздником, устроенным для малышей, то сеансом гаданий по "Мартыну Задеке".







Усть-Кара на Шилке
































Монотонное существование прерывает стихия: Усть-Кару и окрестные деревеньки затопляет паводок. Люди, бросив жилища, спасаются на горе. Шилка, превратившаяся в море, сносит на глазах хозяев дома со всем добром.
На следующее утро Маринка совершает дерзкую вылазку в затопленную деревню.











Рискованная выходка послужила толчком: Маринка решается сбежать из постылого дома в Нерчинск, чтобы продолжить учебу.



Мария Андреевна Морозова