Приключения врунов

[tomtar]

"Она была большая фантазерка. Впрочем, вся Благуша была полна фантазеров.
Так и говорили – благушинские вруны. Нас не понимали – мы были мечтателями."
(М.Анчаров "Теория невероятности")

В начале 1930-х Николай Заболоцкий, как и многие его собратья по перу, пробавлялся литературной халтурой в детлите. Популярный журнал "Еж" охотно печатал его стихи и рассказы. Стихи были проходные, на злобу дня - о китайских борцах за свободу, о МДН (кто сейчас вспомнит, что это такое?), о маслозаводе:

Крепки, веселы, здоровы 
Холмогорские коровы, 
Целый день траву едят, 
Бубенцами шевелят.

Тут, правда, можно усмотреть тонкую иронию. Заболоцкий в ту пору приятельствовал с обэриутами, неплохо вписавшись в их стихию абсурда. Рассказ, напечатанный в четвертом номере "Ежа" за 1929 год, был битком набит потрясающими событиями.















Не правда ли, в "Приключениях врунов" чудится что-то невероятно знакомое? Ну конечно, знакомый с детства рассказ Николая Носова "Фантазеры"!

Впервые этот рассказ под названием "Мишутка и Стасик" был опубликован в журнале "Мурзилка", N4 за 1940 г. В нем отсутствовал назидательный финал с подловатым Игорем и его расчетливой ложью, были только веселые фантазии, игра ради наслаждения игрой.




Мог ли Носов позаимствовать идею чужого рассказа десятилетней давности? А отчего же нет - ведь использовал он для своей книги коротышек Анны Хвольсон/Палмера Кокса. В обоих случаях - и в "Фантазерах" и в "Незнайке" - переделка получилась, на мой взгляд, интереснее и ярче первоисточника.

Но стоит еще вспомнить известное стихотворение Даниила Хармса. Оно, как и рассказ Заболоцкого, впервые появилось в "Еже", только годом позже, в N 24 за 1930 год, с иллюстрациями Веры Ермолаевой.






Только почему же "врун"? Это мечта о необыкновенном, игра, правилам которой охотно и с удовольствием подчиняются все ее участники, поколение за поколением.


"Глаза у Шурки-певицы становятся мечтательными. У наших благушинских всегда такие глаза, когда они собираются сказать чистую правду.
– Он меня от смерти спас, – говорит она.
– Не ври…
– Дуры… Когда это я врала? – спрашивает Шурка. – Это случай был. Я в булочную пошла, ну, значит, беру ситный. Вдруг раз – бандиты! Наганы вытащили и на меня…
– Ой…
– Вдруг влетел мужчина весь в кожаном и бомбу кинул… Все взорвались. Остались только он и я. – Шурка перевела дух. – И тут он меня поцеловал роковым поцелуем…
– Поцеловал? Врешь! А куда?
– Сюда… – подумав, говорит Шурка и показывает на губы.
– Ой, а ты? – ужасаются подруги, глядя на ее губы.
– А я ему говорю: «Вы, Николай Сергеевич, конечно, меня безумно любите, но ничего этого нельзя. У вас жена и этот… как его… прелестное дитя…»
Подруги замирают в блаженстве. Благушинские всегда замирают после этого."