![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
Оденсе - город Андерсена
В Оденсе есть место, где можно окунуться в старую, старую сказку. Булыжная мостовая уводит в прошлое. Вход пропустить трудно.
Некогда беднейший район города старательно отремонтирован, законсервирован и выставлен на обозрение как хрупкая старинная игрушка. Маленькие разноцветные домики с черепичными крышами и цветочными кустами под окнами выглядят совершенно пряничными. И все-таки это не только туристическая приманка, но и обычный жилой квартал, обитатели которого ничем не отличаются от остальных горожан.
фото в альбоме
В самом центре старого квартала, на пересечении улиц Hans Jensens Strаede и Bangs Boder стоит дом, в котором родился Андерсен.
Вот он, совсем такой, как на старой открытке.
На самом деле, место рождения Андерсена точно неизвестно: писатель стыдился своего происхождения и неохотно говорил о семье. После того как в 1867 году Андерсену присвоили звание почетного гражданина города Оденсе, местная газета опубликовала репортаж, в котором местом рождения великого земляка был назван этот угловой дом, где некогда жила бабушка писателя с двумя старшими дочерьми. Сам Андерсен никогда не подтверждал правоту газетчиков, то ли искренне не помня место, в котором он провел первые два года своей жизни, то ли не желая, чтобы его имя связывали с городскими трущобами, где почти треть детей рождалась вне брака. В 1905 году, к столетию писателя, городские власти решили организовать здесь музей. Через 3 года маленькая экспозиция была открыта для публики.
Изнутри дом кажется достаточно просторным. Но во времена Андерсена в нем было три квартиры, в которых проживало около 20 человек. Kомнатушкa, которую занимала семья Андерсена, выходит окнами на Hans Jensens Strаede. Вид из окна такой же, как и 200 лет назад. Ну, почти.
Собственных вещей писателя здесь нет - они собраны в примыкающем к дому музее Андерсена. Внутри воссоздана типичная обстановка жилища городской бедноты начала 19 в.: печь, рабочий стол, кровать, скромные украшения на стенах. Все игрушечно-мелкое, чтобы уместиться в тесных комнатках.
"В 1805 году в городе Оденсе, в бедной каморке проживала молодая чета — муж и жена, бесконечно любившие друг друга. Это был молодой двадцатидвухлетний башмачник, богато одаренная поэтическая натура, и его жена, несколькими годами старше, не знавшая ни жизни, ни света, но с редким сердцем. Муж только недавно вышел в мастера и собственными руками сколотил всю обстановку своей мастерской и брачную кровать. На эту кровать пошел деревянный помост, на котором незадолго перед тем стоял во время печальной церемонии гроб с останками графа Трампе. Уцелевшие на досках кровати полосы черного сукна еще напоминали о прежнем их назначении, но вместо графского тела, окутанного крепом и окруженного горящими свечами в подсвечниках, на этой постели лежал 2 апреля 1805 года живой, плачущий ребенок, я — Ганс Христиан Андерсен." (Г.-Х.Андерсен "Сказка моей жизни")
Кровать не просто маленькая, она сидячая - в те времена спать с высоко подоткнутыми под спину подушками считалось полезным для здоровья. Заодно экономились материалы и жилое пространство.
Дед Андерсена, Андерс Хансен был выходцем из крестьян. Он работал сапожником - эту же профессию унаследовал его сын, отец писателя - и зарабатывал достаточно, чтобы купить маленький домик. К несчастью, вскоре у сапожника Хансена помутился рассудок. Семья впала в нищету. В детстве Андерсен панически боялся визитов душевнобольного деда и до конца жизни им владел страх потерять рассудок. Бабушка по матери была и вовсе беднейшей из бедных. Все три ее дочери были рождены вне брака, за что ее даже приговорили к заключению на хлебе и воде в городской ратуше. Позднее она вышла замуж за за скорняка-подмастерья, только что выпущенного из местной тюрьмы, а после его смерти - за ночного сторожа. Овдовев вторично, она была вынуждена обратиться в работный дом, занимавшийся попечением о неимущих.
Троюродный брат писателя был осужден за нищенство и воровство дров. Его портрет, висящий на стене одной из комнат, сделан по фотографии из полицейского архива. Впрочем, латаный-перелатаный сюртук говорит скорее не о порочных наклонностях его владельца, а о нужде и отчаянии.
О своей матери Андерсен рассказал в грустной истории "Пропащая". "Вода бежала с рогожки, которою она обвязалась вокруг пояса, текла с подола юбки. — Я работаю изо всех сил, кровь чуть не брызжет у меня из-под ногтей!.. Да пусть, только бы удалось вывести в люди тебя, мой голубчик!" В ней "все было сердце", напишет позднее ее сын.
Несмотря на более чем скромную обстановку, дом не производит угнетающего впечатления. Это честная бедность, о которой рассказано добросовестно и с участием. "Зелень и картины украшали нашу комнатку, которую моя мать держала в чистоте и порядке; ее гордостью были белоснежные простыни и короткие оконные занавески". Эти люди жили трудно, но старались сохранить достоинство и любовь друг к другу. И им удалось сделать так, чтобы детство их сына было счастливым и по возможности радостным.
Впрочем, прошло оно не в этом доме. Но это уже другая история...
Если пройти до конца улицы, откроется небольшая площадь, на углу которой выстроено здание гостиницы Radisson. Здесь стоит задержаться. Фасад гостиницы украшают 3 бронзовых столба, на которых причудливо переплелись герои трех сказок Андерсена: "Ганс Чурбан", "Русалочка" и "Стойкий оловянный солдатик". Работа известного датского скульптора Йенса Гальшота чрезвычайно выразительна и богата деталями.
фото в альбоме
Напротив отеля из цветка выглядывает Дюймовочка,
а у входа присел передохнуть сам сказочник. Компанию ему нередко составляют местные жители.
Музей Андерсена в Оденсе деликатно отделен от старого квартала небольшим садом. У входа, как витязь на распутье, застыл Ганс Чурбан верхом на козе.
Тропинка предлагает традиционный выбор: налево пойдешь - попадешь в кафе и детский зал, направо - в сад, прямо - ну, туда-то нам и надо.
Передвигаться по экспозиции придется буквально по следам писателя: маршрут размечен на полу отпечатками его башмаков.
В нескольких залах скрупулезно собрано все, что имеет отношение к его жизни и творчеству: вещи, портреты, картины, бумажные вырезки.
И, конечно, книги.
Книжный зал по периметру заставлен стеллажами. Здесь книги Андерсена на датском и в переводах на 122 языка. Книги на русском занимают несколько полок, соперничая по объему с немецкими изданиями. Первые русские переводы были сделаны как раз с немецких версий, но уже в 1894 году вышло собрание сочинений, переведенное с датского Петром Готфридовичем Ганзеном - обрусевшим природным датчанином Петером Хансеном - и его женой Анной Васильевной Ганзен. Четыре пятьсотстраничных тома включали полное собрание сказок, рассказов и повестей Андерсена, его путевые заметки, автобиографию, письма, воспоминания современников. Из 156 сказок и рассказов Андерсена не вошли в собрание лишь стихотворная "Азбука" и шуточный рассказ "Спроси тетку с Амагера". Гигантский, поныне непревзойденный труд.
В центральных витринах выставлены особо ценные экспонаты:
Привлекает внимание роскошное издание на английском, напечатанное в Вене в 1900г.
А вот и наше, родное:
В отдельной витрине лежат "Сказки", изданные в блокадном Ленинграде.
Анна Васильевна Ганзен умерла от голода зимой 1942 года. Мне хочется верить, что музейные работники, готовя эту экспозицию, вспомнили о русской переводчице датского сказочника.
Библиотеку соединяет с остальными залами темноватая галерея с иллюстрациями к сказкам: Свенд Оттo Сёренсен, Эдмон Дюлак, Вильгельм Педерсен, Ханс Тегнер, Оскар Клевер, Дали...
Целый зал занимают затейливые бумажные вырезки: Андерсен чрезвычайно ловко управлялся с ножницами. Он имел обыкновение, рассказывая о чем-нибудь, резать хитроумно сложенный лист бумаги. В конце рассказа перед слушателями представала очередная ажурная картина. "Многие, я думаю, еще вспоминают ту удивительную легкость, с какой он при помощи одних ножниц, быстро поворачивая бумажку во все стороны, создавал силуэты людей, зверей, ландшафтов и т. п. Специальностью же его были две фантастические крайности: танцовщица, стоящая на носке одной ножки, и вор на виселице; эти фигуры часто встречались и в его вырезных арабесках," - вспоминал друг писателя Эдвард Коллин.
Некоторые из андерсеновских арабесок использовал в своих работах Энди Уорхол:
Сам Андерсен тоже неплохо рисовал. С возрастом его рисунки стали напоминать формалистические изыски века грядущего.
Если присмотреться повнимательнее, то в этой странной графической решетке проступят заглавные буквы.
Свои многочисленные путешествия Андерсен также всегда сопровождал зарисовками:
Андерсен объездил всю Европу: был в Германии, Швейцарии, Англии, Норвегии, Швеции, Италии, Греции, Испании, Португалии, Голландии, Турции, плавал по Дунаю. Отдаю должное его выносливости: преодолевать такие расстояния в век тряских почтовых дилижансов было непросто.
В Англии Андерсен 5 недель гостил у Диккенса, чьим талантом всегда восхищался. Гостем Андерсен оказался утомительным. Впоследствии Диккенс, по мнению некоторых исследователей, позволил себе маленькую месть: вывел писателя в образе Урии Гипа в романе "Жизнь Дэвида Копперфилда".
Круглый зал в центре музея украшают фрески датского художника Нильса Ларсена Стевнса: отъезд юного Ганса Христиана из Оденсе, жизнь в Копенгагене, знакомство с Йенни Линд...
Обладательница уникального сопрано, "шведский
соловей" Йенни Линд, была на 16 лет младше Андерсена и находилась в зените своей оперной славы. "Она жила в семействе Бурнонвилля, и я проводил у них большую часть свободного времени", - написал Андерсен в автобиографии. Он был страстно влюблен и даже сделал Линд робкое предложение.
Линд относилась к Андерсену с дружеской теплотой, но ответить на его чувства не могла. Спустя два года, на большом приеме для своих друзей, Йенни Линд мягко положила конец надеждам писателя. Певица поблагодарила балетмейстера Бурнонвилля, который так любезно, по-отечески опекал ее в Копенгагене. В ответной речи Бурнонвилль заявил, что теперь все датчане захотят быть его детьми, чтобы стать братьями Йенни Линд. "Для меня это слишком много. Я лучше выберу себе в братья одного, кто будет олицетворять собой всю Данию," - быстро ответила Линд и с этими словами протянула Андерсену бокал шампанского. Этот бокал, оправленный в серебро, писатель будет хранить до конца жизни, как сладко-горькое воспоминание о неслучившейся любви.
Последние годы жизни Андерсен жил недалеко от Королевского театра в Копенгагене, в небольшой квартире в Нюхавне. Ее интерьер тщательно воссоздан в музее.
Все вещи подлинные, принадлежавшие писателю. На рабочем столе лежат очки и ручка, которая после смерти Андерсена попала к Эдварду Григу
В Оденсе есть еще одно место, куда, как мне кажется, непременно надо заглянуть. Это дом на Munkemǿllestraede 3, в котором прошло детство Андерсена. Здесь видишь Андерсена с чисто человеческой стороны. Не великого писателя, "наше всё" датского королевства, а нелепого долговязого мальчишку, погруженного в мечты, - отраду и гордость родителей, ни минуты не сомневающихся в его высоком предназначении.
В маленький деревянный домик в двух шагах от собора Андерсены переехали в 1807 году, когда Гансу Христиану было 2 года. Новое жилище было вряд ли просторнее дома на Hans Jensens Strаede: на 17.3 квадратных метрах проживало несколько семей. Андерсенам принадлежала угловая комнатка справа, с одним окошком и микроскопической кухонькой, в которой места хватит разве что на вязанку дров. Вход был общим с соседями.
Именно этому дому Андерсен посвятит проникновенные строки из автобиографической "Сказки моей жизни":"Детство мое протекло в маленькой каморке, заставленной разными верстаками, инструментами и приспособлениями для башмачного ремесла, кроватью и раздвижной скамьей, служившей мне кроватью. Да, тесно у нас было! Зато все стены были увешаны картинками, на сундуке стояли расписные фарфоровые чашки, стаканы и разные безделушки, а над верстаком у окна висела полка с книгами. В крошечной кухонке стоял шкаф, а над ним находилась полка, на которой красовалась оловянная посуда. И это-то тесное помещение казалось мне тогда большим и роскошным..."
"Я рос единственным, а потому балованным ребенком. Отец мой, Ганс Андерсен, предоставлял мне во всем полную свободу; я был для него всем в жизни, он жил только для меня! Все свое свободное время он посвящал мне — делал мне игрушки, рисовал картинки, а по вечерам часто читал нам с матерью басни Лафонтена, комедии Гольберга и «Тысячу и одну ночь» . И только во время чтения я замечал на его лице улыбку, — в жизни вообще и в ремесле ему не везло. <...>
Дома у меня в игрушках недостатка не было. Чего-чего ни делал мне отец! Были у меня и картинки с превращениями, и двигающиеся мельницы, и панорамы, и кивающие головами куклы. Любимейшей игрой было шить моим куклам наряды или сидеть во дворе под единственным кустом крыжовника, который с помощью передника матушки, повешенного на метлу, изображал мою палатку, убежище в солнце и в дождь. "
У Андерсена был талант к шитью (мать питала надежду, что сын станет портным - несомненно лучшим в городе!). Любовь к этому занятию не прошла с годами. Андерсен никогда не пускался в путь без иглы и ниток, он сам пришивал себе пуговицы, штопал чулки и накладывал заплатки. Страсть к шитью проявилась даже в писательском ремесле - многие рукописи Андерсена также пестрят заплатками и нашивками.
Мать, работавшая прачкой в замке губернатора Оденсе принца Кристиана, нередко брала с собой Ганса Христиана, и тот играл в парке с маленьким принцем Фрицем, будущим Фредериком VII - простота нравов изумительная!
"О нужде я не имел и понятия, хотя мои родители и перебивались, как говорится, с хлеба на квас, мне же казалось, что мы живем в полном достатке. Даже одевали меня хорошо. Какая-то старуха постоянно перешивала для меня старое платье моего отца, три-четыре шелковых лоскутка, хранившихся у матери, служили мне жилетами — их скрещивали на груди и закалывали булавкой, на шею надевался еще большой шарф, завязывавшийся огромным бантом, голова, лицо и руки всегда были чисто вымыты с мылом, а волосы расчесаны с пробором — щеголь да и только!
<...> К конфирмации старушка-портниха сшила для меня из пальто отца целый костюм. Кроме того, мне в первый раз в жизни подарили сапоги. Я был от них в несказанном восторге и, опасаясь, что они не всем будут видны, заправил брюки в голенища и в таком виде зашагал по самой середине церкви. Сапоги скрипели, и я от души радовался этому — слышно по крайней мере, что новые! Зато благочестивое настроение мое было нарушено, я чувствовал это и испытывал страшные угрызения совести: шутка ли, мысли мои столько же были заняты сапогами, сколько Господом Богом! Я искренно молился Ему, прося прощения, и — опять думал о своих новых сапогах."
Принц Кристиан не забыл сына прачки и сапожника, игравшего с его сыном. Он предложил Андересенам выучить мальчишку хорошему ремеслу, пообещав оплатить обучение. Предложение было действительно щедрым и для семьи Андерсенов означало конец полунищего существования, но и Ганс Христиан, и его родители мечтали о большем.
4 сентября 1819 года четырнадцатилетний Ганс Христиан Андерсен навсегда попрощался с Оденсе и отправился покорять мир. "Мать связала все мои пожитки в маленький узелок, уговорилась с почтальоном, и тот обещал провезти меня в Копенгаген в качестве безбилетного пассажира всего за три далера."
2 апреля 1875 года, к семидесятилетию писателя, дом на Мункемёллестрэде украсила мемориальная табличка - самая первая из многих, отмечающих жизненный путь писателя: "С этим домом связаны нежные поэтические воспоминания детства Ганса Христиана Андерсена".
Трогательное описание детства во многом не более чем сказка, созданная воображением писателя. Более реалистичную картину дает биографическая книга Бо Грёнбекa "Г. Х. Андерсен. Жизнь. Творчество. Личность". К чести автора, он не спекулирует на темных сторонах жизни писателя. Его книга оставляет ощущение такой же светлой печали, как и истории великого сказочника.
У жителей Оденсе отношение к великому земляку уважительное, но без подобострастия. Это особенно заметно в памятниках, расставленных в ключевых местах "андерсеновского маршрута". Памятник писателю позади собора св.Кнуда строг и традиционен:
А вот непринужденная босоногая фигура с центральной площади:
К сожалению, она уже покинула город: скульптура Йенса Гальшота должна была стать центральной частью большого фонтана. Но городские власти прекратили финансирование, и скульптор в знак протеста затопил свое творение на мелководье в порту Оденсе.
Зато прибывающих в Оденсе по железной дороге встречает трехглавый гигант работы Бьорна Норгорда. Скульптура носит название "Путешественник, Рассказчик и Тень" и, по замыслу автора, должна отражать многогранность таланта и противоречивость характера писателя.
Персонажей популярных сказок можно обнаружить на оживленных торговых улицах и в неприметных двориках.
Стойкий оловянный солдатик занял свой пост на краю старого квартала
В центре пешеходы обтекают Пастушку и Трубочиста и Сундук-самолет (только тут меня осенило, что сундук, в котором отправились в путь герои из сказки Льва Кузьмина "Капитан Коко и зеленое стеклышко", мог иметь датского дедушку).
Король примеряет новое платье у зеркала в тихом закоулке.
В городском парке имени Андерсена плывет бумажный кораблик, на который озорные мальчишки посадили оловянного солдатика, а выше, у плотины Дикие лебеди охраняют свою сестру.
О сказке напоминают и разные городские мелочи:
>
Мелькнули за углом острые фалды:
Нам с ними, наверное, по пути...
Желающим отправиться вслед за сказочником из Оденсе может пригодиться небольшая брошюра. Хотя и просто бесцельно бродить по городу очень приятно.
Напоследок несколько ссылок:
музей Г.Х.Андерсена в Оденсе
сайт Андерсеновского центра при университете Южной Дании
отечественный сайт с прекрасной подборкой материалов
любительский англоязычный сайт с интересными материалами и богатой коллекцией ссылок
Некогда беднейший район города старательно отремонтирован, законсервирован и выставлен на обозрение как хрупкая старинная игрушка. Маленькие разноцветные домики с черепичными крышами и цветочными кустами под окнами выглядят совершенно пряничными. И все-таки это не только туристическая приманка, но и обычный жилой квартал, обитатели которого ничем не отличаются от остальных горожан.
фото в альбоме
В самом центре старого квартала, на пересечении улиц Hans Jensens Strаede и Bangs Boder стоит дом, в котором родился Андерсен.
Вот он, совсем такой, как на старой открытке.
На самом деле, место рождения Андерсена точно неизвестно: писатель стыдился своего происхождения и неохотно говорил о семье. После того как в 1867 году Андерсену присвоили звание почетного гражданина города Оденсе, местная газета опубликовала репортаж, в котором местом рождения великого земляка был назван этот угловой дом, где некогда жила бабушка писателя с двумя старшими дочерьми. Сам Андерсен никогда не подтверждал правоту газетчиков, то ли искренне не помня место, в котором он провел первые два года своей жизни, то ли не желая, чтобы его имя связывали с городскими трущобами, где почти треть детей рождалась вне брака. В 1905 году, к столетию писателя, городские власти решили организовать здесь музей. Через 3 года маленькая экспозиция была открыта для публики.
Изнутри дом кажется достаточно просторным. Но во времена Андерсена в нем было три квартиры, в которых проживало около 20 человек. Kомнатушкa, которую занимала семья Андерсена, выходит окнами на Hans Jensens Strаede. Вид из окна такой же, как и 200 лет назад. Ну, почти.
Собственных вещей писателя здесь нет - они собраны в примыкающем к дому музее Андерсена. Внутри воссоздана типичная обстановка жилища городской бедноты начала 19 в.: печь, рабочий стол, кровать, скромные украшения на стенах. Все игрушечно-мелкое, чтобы уместиться в тесных комнатках.
"В 1805 году в городе Оденсе, в бедной каморке проживала молодая чета — муж и жена, бесконечно любившие друг друга. Это был молодой двадцатидвухлетний башмачник, богато одаренная поэтическая натура, и его жена, несколькими годами старше, не знавшая ни жизни, ни света, но с редким сердцем. Муж только недавно вышел в мастера и собственными руками сколотил всю обстановку своей мастерской и брачную кровать. На эту кровать пошел деревянный помост, на котором незадолго перед тем стоял во время печальной церемонии гроб с останками графа Трампе. Уцелевшие на досках кровати полосы черного сукна еще напоминали о прежнем их назначении, но вместо графского тела, окутанного крепом и окруженного горящими свечами в подсвечниках, на этой постели лежал 2 апреля 1805 года живой, плачущий ребенок, я — Ганс Христиан Андерсен." (Г.-Х.Андерсен "Сказка моей жизни")
Кровать не просто маленькая, она сидячая - в те времена спать с высоко подоткнутыми под спину подушками считалось полезным для здоровья. Заодно экономились материалы и жилое пространство.
Дед Андерсена, Андерс Хансен был выходцем из крестьян. Он работал сапожником - эту же профессию унаследовал его сын, отец писателя - и зарабатывал достаточно, чтобы купить маленький домик. К несчастью, вскоре у сапожника Хансена помутился рассудок. Семья впала в нищету. В детстве Андерсен панически боялся визитов душевнобольного деда и до конца жизни им владел страх потерять рассудок. Бабушка по матери была и вовсе беднейшей из бедных. Все три ее дочери были рождены вне брака, за что ее даже приговорили к заключению на хлебе и воде в городской ратуше. Позднее она вышла замуж за за скорняка-подмастерья, только что выпущенного из местной тюрьмы, а после его смерти - за ночного сторожа. Овдовев вторично, она была вынуждена обратиться в работный дом, занимавшийся попечением о неимущих.
Троюродный брат писателя был осужден за нищенство и воровство дров. Его портрет, висящий на стене одной из комнат, сделан по фотографии из полицейского архива. Впрочем, латаный-перелатаный сюртук говорит скорее не о порочных наклонностях его владельца, а о нужде и отчаянии.
О своей матери Андерсен рассказал в грустной истории "Пропащая". "Вода бежала с рогожки, которою она обвязалась вокруг пояса, текла с подола юбки. — Я работаю изо всех сил, кровь чуть не брызжет у меня из-под ногтей!.. Да пусть, только бы удалось вывести в люди тебя, мой голубчик!" В ней "все было сердце", напишет позднее ее сын.
Несмотря на более чем скромную обстановку, дом не производит угнетающего впечатления. Это честная бедность, о которой рассказано добросовестно и с участием. "Зелень и картины украшали нашу комнатку, которую моя мать держала в чистоте и порядке; ее гордостью были белоснежные простыни и короткие оконные занавески". Эти люди жили трудно, но старались сохранить достоинство и любовь друг к другу. И им удалось сделать так, чтобы детство их сына было счастливым и по возможности радостным.
Впрочем, прошло оно не в этом доме. Но это уже другая история...
Если пройти до конца улицы, откроется небольшая площадь, на углу которой выстроено здание гостиницы Radisson. Здесь стоит задержаться. Фасад гостиницы украшают 3 бронзовых столба, на которых причудливо переплелись герои трех сказок Андерсена: "Ганс Чурбан", "Русалочка" и "Стойкий оловянный солдатик". Работа известного датского скульптора Йенса Гальшота чрезвычайно выразительна и богата деталями.
фото в альбоме
Напротив отеля из цветка выглядывает Дюймовочка,
а у входа присел передохнуть сам сказочник. Компанию ему нередко составляют местные жители.
Музей Андерсена в Оденсе деликатно отделен от старого квартала небольшим садом. У входа, как витязь на распутье, застыл Ганс Чурбан верхом на козе.
Тропинка предлагает традиционный выбор: налево пойдешь - попадешь в кафе и детский зал, направо - в сад, прямо - ну, туда-то нам и надо.
Передвигаться по экспозиции придется буквально по следам писателя: маршрут размечен на полу отпечатками его башмаков.
В нескольких залах скрупулезно собрано все, что имеет отношение к его жизни и творчеству: вещи, портреты, картины, бумажные вырезки.
И, конечно, книги.
Книжный зал по периметру заставлен стеллажами. Здесь книги Андерсена на датском и в переводах на 122 языка. Книги на русском занимают несколько полок, соперничая по объему с немецкими изданиями. Первые русские переводы были сделаны как раз с немецких версий, но уже в 1894 году вышло собрание сочинений, переведенное с датского Петром Готфридовичем Ганзеном - обрусевшим природным датчанином Петером Хансеном - и его женой Анной Васильевной Ганзен. Четыре пятьсотстраничных тома включали полное собрание сказок, рассказов и повестей Андерсена, его путевые заметки, автобиографию, письма, воспоминания современников. Из 156 сказок и рассказов Андерсена не вошли в собрание лишь стихотворная "Азбука" и шуточный рассказ "Спроси тетку с Амагера". Гигантский, поныне непревзойденный труд.
В центральных витринах выставлены особо ценные экспонаты:
Привлекает внимание роскошное издание на английском, напечатанное в Вене в 1900г.
А вот и наше, родное:
В отдельной витрине лежат "Сказки", изданные в блокадном Ленинграде.
Анна Васильевна Ганзен умерла от голода зимой 1942 года. Мне хочется верить, что музейные работники, готовя эту экспозицию, вспомнили о русской переводчице датского сказочника.
Библиотеку соединяет с остальными залами темноватая галерея с иллюстрациями к сказкам: Свенд Оттo Сёренсен, Эдмон Дюлак, Вильгельм Педерсен, Ханс Тегнер, Оскар Клевер, Дали...
Целый зал занимают затейливые бумажные вырезки: Андерсен чрезвычайно ловко управлялся с ножницами. Он имел обыкновение, рассказывая о чем-нибудь, резать хитроумно сложенный лист бумаги. В конце рассказа перед слушателями представала очередная ажурная картина. "Многие, я думаю, еще вспоминают ту удивительную легкость, с какой он при помощи одних ножниц, быстро поворачивая бумажку во все стороны, создавал силуэты людей, зверей, ландшафтов и т. п. Специальностью же его были две фантастические крайности: танцовщица, стоящая на носке одной ножки, и вор на виселице; эти фигуры часто встречались и в его вырезных арабесках," - вспоминал друг писателя Эдвард Коллин.
Некоторые из андерсеновских арабесок использовал в своих работах Энди Уорхол:
Сам Андерсен тоже неплохо рисовал. С возрастом его рисунки стали напоминать формалистические изыски века грядущего.
Если присмотреться повнимательнее, то в этой странной графической решетке проступят заглавные буквы.
Свои многочисленные путешествия Андерсен также всегда сопровождал зарисовками:
Андерсен объездил всю Европу: был в Германии, Швейцарии, Англии, Норвегии, Швеции, Италии, Греции, Испании, Португалии, Голландии, Турции, плавал по Дунаю. Отдаю должное его выносливости: преодолевать такие расстояния в век тряских почтовых дилижансов было непросто.
В Англии Андерсен 5 недель гостил у Диккенса, чьим талантом всегда восхищался. Гостем Андерсен оказался утомительным. Впоследствии Диккенс, по мнению некоторых исследователей, позволил себе маленькую месть: вывел писателя в образе Урии Гипа в романе "Жизнь Дэвида Копперфилда".
Круглый зал в центре музея украшают фрески датского художника Нильса Ларсена Стевнса: отъезд юного Ганса Христиана из Оденсе, жизнь в Копенгагене, знакомство с Йенни Линд...
Обладательница уникального сопрано, "шведский
соловей" Йенни Линд, была на 16 лет младше Андерсена и находилась в зените своей оперной славы. "Она жила в семействе Бурнонвилля, и я проводил у них большую часть свободного времени", - написал Андерсен в автобиографии. Он был страстно влюблен и даже сделал Линд робкое предложение.
Линд относилась к Андерсену с дружеской теплотой, но ответить на его чувства не могла. Спустя два года, на большом приеме для своих друзей, Йенни Линд мягко положила конец надеждам писателя. Певица поблагодарила балетмейстера Бурнонвилля, который так любезно, по-отечески опекал ее в Копенгагене. В ответной речи Бурнонвилль заявил, что теперь все датчане захотят быть его детьми, чтобы стать братьями Йенни Линд. "Для меня это слишком много. Я лучше выберу себе в братья одного, кто будет олицетворять собой всю Данию," - быстро ответила Линд и с этими словами протянула Андерсену бокал шампанского. Этот бокал, оправленный в серебро, писатель будет хранить до конца жизни, как сладко-горькое воспоминание о неслучившейся любви.
Последние годы жизни Андерсен жил недалеко от Королевского театра в Копенгагене, в небольшой квартире в Нюхавне. Ее интерьер тщательно воссоздан в музее.
Все вещи подлинные, принадлежавшие писателю. На рабочем столе лежат очки и ручка, которая после смерти Андерсена попала к Эдварду Григу
В Оденсе есть еще одно место, куда, как мне кажется, непременно надо заглянуть. Это дом на Munkemǿllestraede 3, в котором прошло детство Андерсена. Здесь видишь Андерсена с чисто человеческой стороны. Не великого писателя, "наше всё" датского королевства, а нелепого долговязого мальчишку, погруженного в мечты, - отраду и гордость родителей, ни минуты не сомневающихся в его высоком предназначении.
В маленький деревянный домик в двух шагах от собора Андерсены переехали в 1807 году, когда Гансу Христиану было 2 года. Новое жилище было вряд ли просторнее дома на Hans Jensens Strаede: на 17.3 квадратных метрах проживало несколько семей. Андерсенам принадлежала угловая комнатка справа, с одним окошком и микроскопической кухонькой, в которой места хватит разве что на вязанку дров. Вход был общим с соседями.
Именно этому дому Андерсен посвятит проникновенные строки из автобиографической "Сказки моей жизни":"Детство мое протекло в маленькой каморке, заставленной разными верстаками, инструментами и приспособлениями для башмачного ремесла, кроватью и раздвижной скамьей, служившей мне кроватью. Да, тесно у нас было! Зато все стены были увешаны картинками, на сундуке стояли расписные фарфоровые чашки, стаканы и разные безделушки, а над верстаком у окна висела полка с книгами. В крошечной кухонке стоял шкаф, а над ним находилась полка, на которой красовалась оловянная посуда. И это-то тесное помещение казалось мне тогда большим и роскошным..."
"Я рос единственным, а потому балованным ребенком. Отец мой, Ганс Андерсен, предоставлял мне во всем полную свободу; я был для него всем в жизни, он жил только для меня! Все свое свободное время он посвящал мне — делал мне игрушки, рисовал картинки, а по вечерам часто читал нам с матерью басни Лафонтена, комедии Гольберга и «Тысячу и одну ночь» . И только во время чтения я замечал на его лице улыбку, — в жизни вообще и в ремесле ему не везло. <...>
Дома у меня в игрушках недостатка не было. Чего-чего ни делал мне отец! Были у меня и картинки с превращениями, и двигающиеся мельницы, и панорамы, и кивающие головами куклы. Любимейшей игрой было шить моим куклам наряды или сидеть во дворе под единственным кустом крыжовника, который с помощью передника матушки, повешенного на метлу, изображал мою палатку, убежище в солнце и в дождь. "
У Андерсена был талант к шитью (мать питала надежду, что сын станет портным - несомненно лучшим в городе!). Любовь к этому занятию не прошла с годами. Андерсен никогда не пускался в путь без иглы и ниток, он сам пришивал себе пуговицы, штопал чулки и накладывал заплатки. Страсть к шитью проявилась даже в писательском ремесле - многие рукописи Андерсена также пестрят заплатками и нашивками.
Мать, работавшая прачкой в замке губернатора Оденсе принца Кристиана, нередко брала с собой Ганса Христиана, и тот играл в парке с маленьким принцем Фрицем, будущим Фредериком VII - простота нравов изумительная!
"О нужде я не имел и понятия, хотя мои родители и перебивались, как говорится, с хлеба на квас, мне же казалось, что мы живем в полном достатке. Даже одевали меня хорошо. Какая-то старуха постоянно перешивала для меня старое платье моего отца, три-четыре шелковых лоскутка, хранившихся у матери, служили мне жилетами — их скрещивали на груди и закалывали булавкой, на шею надевался еще большой шарф, завязывавшийся огромным бантом, голова, лицо и руки всегда были чисто вымыты с мылом, а волосы расчесаны с пробором — щеголь да и только!
<...> К конфирмации старушка-портниха сшила для меня из пальто отца целый костюм. Кроме того, мне в первый раз в жизни подарили сапоги. Я был от них в несказанном восторге и, опасаясь, что они не всем будут видны, заправил брюки в голенища и в таком виде зашагал по самой середине церкви. Сапоги скрипели, и я от души радовался этому — слышно по крайней мере, что новые! Зато благочестивое настроение мое было нарушено, я чувствовал это и испытывал страшные угрызения совести: шутка ли, мысли мои столько же были заняты сапогами, сколько Господом Богом! Я искренно молился Ему, прося прощения, и — опять думал о своих новых сапогах."Принц Кристиан не забыл сына прачки и сапожника, игравшего с его сыном. Он предложил Андересенам выучить мальчишку хорошему ремеслу, пообещав оплатить обучение. Предложение было действительно щедрым и для семьи Андерсенов означало конец полунищего существования, но и Ганс Христиан, и его родители мечтали о большем.
4 сентября 1819 года четырнадцатилетний Ганс Христиан Андерсен навсегда попрощался с Оденсе и отправился покорять мир. "Мать связала все мои пожитки в маленький узелок, уговорилась с почтальоном, и тот обещал провезти меня в Копенгаген в качестве безбилетного пассажира всего за три далера."
2 апреля 1875 года, к семидесятилетию писателя, дом на Мункемёллестрэде украсила мемориальная табличка - самая первая из многих, отмечающих жизненный путь писателя: "С этим домом связаны нежные поэтические воспоминания детства Ганса Христиана Андерсена".
Трогательное описание детства во многом не более чем сказка, созданная воображением писателя. Более реалистичную картину дает биографическая книга Бо Грёнбекa "Г. Х. Андерсен. Жизнь. Творчество. Личность". К чести автора, он не спекулирует на темных сторонах жизни писателя. Его книга оставляет ощущение такой же светлой печали, как и истории великого сказочника.
У жителей Оденсе отношение к великому земляку уважительное, но без подобострастия. Это особенно заметно в памятниках, расставленных в ключевых местах "андерсеновского маршрута". Памятник писателю позади собора св.Кнуда строг и традиционен:
А вот непринужденная босоногая фигура с центральной площади:
К сожалению, она уже покинула город: скульптура Йенса Гальшота должна была стать центральной частью большого фонтана. Но городские власти прекратили финансирование, и скульптор в знак протеста затопил свое творение на мелководье в порту Оденсе.
Зато прибывающих в Оденсе по железной дороге встречает трехглавый гигант работы Бьорна Норгорда. Скульптура носит название "Путешественник, Рассказчик и Тень" и, по замыслу автора, должна отражать многогранность таланта и противоречивость характера писателя.
Персонажей популярных сказок можно обнаружить на оживленных торговых улицах и в неприметных двориках.
Стойкий оловянный солдатик занял свой пост на краю старого квартала
В центре пешеходы обтекают Пастушку и Трубочиста и Сундук-самолет (только тут меня осенило, что сундук, в котором отправились в путь герои из сказки Льва Кузьмина "Капитан Коко и зеленое стеклышко", мог иметь датского дедушку).
Король примеряет новое платье у зеркала в тихом закоулке.
В городском парке имени Андерсена плывет бумажный кораблик, на который озорные мальчишки посадили оловянного солдатика, а выше, у плотины Дикие лебеди охраняют свою сестру.
О сказке напоминают и разные городские мелочи:
>
Мелькнули за углом острые фалды:
Нам с ними, наверное, по пути...
Желающим отправиться вслед за сказочником из Оденсе может пригодиться небольшая брошюра. Хотя и просто бесцельно бродить по городу очень приятно.
Напоследок несколько ссылок: